А вот отчего: он у меня мужик умный. Лет двадцать пять тому назад изба у него сгорела; вот и пришел он к моему покойному батюшке и говорит: дескать, позвольте мне, Николай Кузьмич, поселиться у вас в лесу на болоте. Я вам стану оброк платить хороший. - «Да зачем тебе селиться на болоте?» - «Да уж так; только вы, батюшка, Николай Кузьмич, ни в какую работу употреблять меня уж не извольте, а оброк положите, какой сами знаете». - «Пятьдесят рублев в год!» - «Извольте». - «Да без недоимок у меня, смотри!» - «Известно, без недоимок…» Вот он и поселился на болоте. С тех пор Хорем его и прозвали.

Ну, и разбогател? - спросил я.

Разбогател. Теперь он мне сто целковых оброка платит, да еще я, пожалуй, накину. Я уж ему не раз говорил: «Откупись, Хорь, эй, откупись!..» А он, бестия, меня уверяет, что нечем; денег, дескать, нету… Да, как бы не так!..

На другой день мы тотчас после чаю опять отправились на охоту. Проезжая через деревню, г-н Полутыкин велел кучеру остановиться у низенькой избы и звучно воскликнул: «Калиныч!» - «Сейчас, батюшка, сейчас, - раздался голос со двора, - лапоть подвязываю». Мы поехали шагом; за деревней догнал нас человек лет сорока, высокого роста, худой, с небольшой загнутой назад головкой. Это был Калиныч. Его добродушное смуглое лицо, кое-где отмеченное рябинами, мне понравилось с первого взгляда. Калиныч (как узнал я после) каждый день ходил с барином на охоту, носил его сумку, иногда и ружье, замечал, где садится птица, доставал воды, набирал земляники, устроивал шалаши, бегал за дрожками; без него г-н Полутыкин шагу ступить не мог. Калиныч был человек самого веселого, самого кроткого нрава, беспрестанно попевал вполголоса, беззаботно поглядывал во все стороны, говорил немного в нос, улыбаясь, прищуривал свои светло-голубые глаза и часто брался рукою за свою жидкую, клиновидную бороду. Ходил он нескоро, но большими шагами, слегка подпираясь длинной и тонкой палкой. В течение дня он не раз заговаривал со мною, услуживал мне без раболепства, но за барином наблюдал, как за ребенком. Когда невыносимый полуденный зной заставил нас искать убежища, он свел нас на свою пасеку, в самую глушь леса. Калиныч отворил нам избушку, увешанную пучками сухих душистых трав, уложил нас на свежем сене, а сам надел на голову род мешка с сеткой, взял нож, горшок и головешку и отправился на пасеку вырезать нам сот. Мы запили прозрачный теплый мед ключевой водой и заснули под однообразное жужжанье пчел и болтливый лепет листьев.

Легкий порыв ветерка разбудил меня… Я открыл глаза и увидел Калиныча: он сидел на пороге полураскрытой двери и ножом вырезывал ложку. Я долго любовался его лицом, кротким и ясным, как вечернее небо. Г-н Полутыкин тоже проснулся. Мы не тотчас встали. Приятно после долгой ходьбы и глубокого сна лежать неподвижно на сене: тело нежится и томится, легким жаром пышет лицо, сладкая лень смыкает глаза. Наконец мы встали и опять пошли бродить до вечера. За ужином я заговорил опять о Хоре да о Калиныче. «Калиныч - добрый мужик, - сказал мне г. Полутыкин, - усердный и услужливый мужик; хозяйство в исправности, одначе, содержать не может: я его все оттягиваю. Каждый день со мной на охоту ходит… Какое уж тут хозяйство, - посудите сами». Я с ним согласился, и мы легли спать.

На другой день г-н Полутыкин принужден был отправиться в город по делу с соседом Пичуковым. Сосед Пичуков запахал у него землю и на запаханной земле высек его же бабу. На охоту поехал я один и перся вечером завернул к Хорю. На пороге избы встретил меня старик - лысый, низкого роста, плечистый и плотный - сам Хорь. Я с любопытством посмотрел на этого Хоря. Склад его лица напоминал Сократа: такой же высокий, шишковатый лоб, такие же маленькие глазки, такой же курносый нос. Мы вошли вместе в избу. Тот же Федя принес мне молока с черным хлебом. Хорь присел на скамью и, преспокойно поглаживая свою курчавую бороду, вступил со мною в разговор. Он, казалось, чувствовал свое достоинство, говорил и двигался медленно, изредка посмеивался из-под длинных своих усов.

Мы с ним толковали о посеве, об урожае, о крестьянском быте… Он со мной все как будто соглашался; только потом мне становилось совестно, и я чувствовал, что говорю не то… Так оно как-то странно выходило. Хорь выражался иногда мудрено, должно быть, из осторожности… Вот вам образчик нашего разговора:

Послушай-ка, Хорь, - говорил я ему, - отчего ты не откупишься от своего барина?

А для чего мне откупаться? Теперь я своего барина знаю и оброк свой знаю… барин у нас хороший.

Все же лучше на свободе, - заметил я.

Хорь посмотрел на меня сбоку.

Вестимо, - проговорил он.

Ну, так отчего же ты не откупаешься?

Хорь покрутил головой.

Чем, батюшка, откупиться прикажешь?

Ну, полно, старина…

Попал Хорь в вольные люди, - продолжал он вполголоса, как будто про себя, - кто без бороды живет, тот Хорю и набольший.

А ты сам бороду сбрей.

Что борода? борода - трава: скосить можно.

Ну, так что ж?

А, знать, Хорь прямо в купцы попадет; купцам-то жизнь хорошая, да и те в бородах.

А что, ведь ты тоже торговлей занимаешься? - спросил я его.

Торгуем помаленьку маслишком да дегтишком… Что же, тележку, батюшка, прикажешь заложить?

«Крепок ты на язык и человек себе на уме», - подумал я.

Нет, - сказал я вслух, - тележки мне не надо; я завтра около твоей усадьбы похожу и, если позволишь, останусь ночевать у тебя в сенном сарае.

Милости просим. Да покойно ли тебе будет в сарае? Я прикажу бабам постлать тебе простыню и положить подушку. Эй, бабы! - вскричал он, поднимаясь с места, - сюда, бабы!.. А ты, Федя, поди с ними. Бабы ведь народ глупый.

Четверть часа спустя Федя с фонарем проводил меня в сарай. Я бросился на душистое сено, собака свернулась у ног моих; Федя пожелал мне доброй ночи, дверь заскрипела и захлопнулась. Я довольно долго не мог заснуть. Корова подошла к двери, шумно дохнула раза два; собака с достоинством на нее зарычала; свинья прошла мимо, задумчиво хрюкая; лошадь где-то в близости стала жевать сено и фыркать… Я наконец задремал.

Кому случалось из Болховского уезда перебираться в Жиздринский, того, вероятно, поражала резкая разница между породой людей в Орловской губернии и калужской породой. Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах. Орловская деревня (мы говорим о восточной части Орловской губернии) обыкновенно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращенного в грязный пруд. Кроме немногих ракит, всегда готовых к услугам, да двух-трех тощих берез, деревца на версту кругом не увидишь; изба лепится к избе, крыши закиданы гнилой соломой… Калужская деревня, напротив, большею частью окружена лесом; избы стоят вольней и прямей, крыты тесом; ворота плотно запираются, плетень на задворке не разметан и не вывалился наружу, не зовет в гости всякую прохожую свинью… И для охотника в Калужской губернии лучше. В Орловской губернии последние леса и площадя исчезнут лет через пять, а болот и в помине нет; в Калужской, напротив, засеки тянутся на сотни, болота на десятки верст, и не перевелась еще благородная птица тетерев, водится добродушный дупель, и хлопотунья куропатка своим порывистым взлетом веселит и пугает стрелка и собаку.

В качестве охотника посещая Жиздринский уезд, сошелся я в поле и познакомился с одним калужским мелким помещиком, Полутыкиным, страстным охотником и, следовательно, отличным человеком. Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех богатых невест в губернии и, получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал посылать в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего сада; любил повторять один я тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинения Акима Нахимова и повесть Пинну; заикался; называл свою собаку Астрономом; вместо однако говорил одначе и завел у себя в доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба - грибами, макароны - порохом; зато ни одна морковка не попадала в суп, не приняв вида ромба или трапеции. Но, за исключением этих немногих и незначительных недостатков, г-н Полутыкин был, как уже сказано, отличный человек.

В первый же день моего знакомства с г. Полутыкиным он пригласил меня на ночь к себе.

До меня верст пять будет, - прибавил он, - пешком идти далеко; зайдемте сперва к Хорю. (Читатель позволит мне не передавать его заиканья.)

А кто такой Хорь?

А мой мужик… Он отсюда близехонько.

Мы отправились к нему. Посреди леса, на расчищенной и разработанной поляне, возвышалась одинокая усадьба Хоря. Она состояла из нескольких сосновых срубов, соединенных заборами; перед главной избой тянулся навес, подпертый тоненькими столбиками. Мы вошли. Нас встретил молодой парень, лет двадцати, высокий и красивый.

А, Федя! Дома Хорь? - спросил его г-н Полутыкин.

Нет, Хорь в город уехал, - отвечал парень, улыбаясь и показывая ряд белых, как снег, зубов. - Тележку заложить прикажете?

Да, брат, тележку. Да принеси нам квасу.

Мы вошли в избу. Ни одна суздальская картина не залепляла чистых бревенчатых стен; в углу, перед тяжелым образом в серебряном окладе, теплилась лампадка; липовый стол недавно был выскоблен и вымыт; между бревнами и по косякам окон не скиталось резвых прусаков, не скрывалось задумчивых тараканов. Молодой парень скоро появился с большой белой кружкой, наполненной хорошим квасом, с огромным ломтем пшеничного хлеба и с дюжиной соленых огурцов в деревянной миске. Он поставил все эти припасы на стол, прислонился к двери и начал с улыбкой на нас поглядывать. Не успели мы доесть нашей закуски, как уже телега застучала перед крыльцом. Мы вышли. Мальчик лет пятнадцати, кудрявый и краснощекий, сидел кучером и с трудом удерживал сытого пегого жеребца. Кругом телеги стояло человек шесть молодых великанов, очень похожих друг на друга и на Федю. «Все дети Хоря!» - заметил Полутыкин. «Все Хорьки, - подхватил Федя, который вышел вслед за нами на крыльцо, - да еще не все: Потап в лесу, а Сидор уехал со старым Хорем а город… Смотри же, Вася, - продолжал он, обращаясь к кучеру, - духом сомчи: барина везешь. Только на толчках-то, смотри, потише: и телегу-то попортишь, да и барское черево обеспокоишь!» Остальные Хорьки усмехнулись от выходки Феди. «Подсадить Астронома!» - торжественно воскликнул г-н Полутыкин. Федя, не без удовольствия, поднял на воздух принужденно улыбавшуюся собаку и положил ее на дно телеги. Вася дал вожжи лошади. Мы покатили. «А вот это моя контора, - сказал мне вдруг г-н Полутыкин, указывая на небольшой низенький домик, - хотите зайти?» - «Извольте». - «Она теперь упразднена, - заметил он, слезая, - а все посмотреть стоит». Контора состояла из двух пустых комнат. Сторож, кривой старик, прибежал с задворья. «Здравствуй, Миняич, - проговорил г-н Полутыкин, - а где же вода?» Кривой старик исчез и тотчас вернулся с бутылкой воды и двумя стаканами. «Отведайте, - сказал мне Полутыкин, - это у меня хорошая, ключевая вода». Мы выпили по стакану, причем старик нам кланялся в пояс. «Ну, теперь, кажется, мы можем ехать, - заметил мой новый приятель. - В этой конторе я продал купцу Аллилуеву четыре десятины лесу за выгодную цену». Мы сели в телегу и через полчаса уже въезжали на двор господского дома.

Скажите, пожалуйста, - спросил я Полутыкина за ужином, - отчего у вас Хорь живет отдельно от прочих ваших мужиков?

А вот отчего: он у меня мужик умный. Лет двадцать пять тому назад изба у него сгорела; вот и пришел он к моему покойному батюшке и говорит: дескать, позвольте мне, Николай Кузьмич, поселиться у вас в лесу на болоте. Я вам стану оброк платить хороший. - «Да зачем тебе селиться на болоте?» - «Да уж так; только вы, батюшка, Николай Кузьмич, ни в какую работу употреблять меня уж не извольте, а оброк положите, какой сами знаете». - «Пятьдесят рублев в год!» - «Извольте». - «Да без недоимок у меня, смотри!» - «Известно, без недоимок…» Вот он и поселился на болоте. С тех пор Хорем его и прозвали.

Название: Хорь и Калиныч

Жанр: Рассказ

Продолжительность: 9мин 08сек

Аннотация:

Автор рассказывает о своей поездке на охоту в Жиздринский уезд Калужской губернии. Там он познакомился с мелким помещиком Полутыкиным. Помещик пригласил Тургенева к себе ночевать. По дороге в усадьбу они заехали к мужику, который жил в одинокой усадьбе посреди леса со своей большой семьей. Звали мужика Хорь. Живет Хорь достаточно зажиточно, умеет вести хозяйство. Он мог бы откупиться у помещика и стать вольным человеком, но не делает этого. Хорь был человеком себе на уме, выражался он осторожно и мудрено.
На другой день г-н Полутыкин поехал с Тургеневым на охоту и по дороге заехал в свою деревню. Там проживал мужик, который всегда сопровождал барина на охоту. Это был Калиныч. Без Калиныча Полутыкин и шагу не мог ступить. Калиныч имел веселый беззаботный нрав, всегда улыбался.
Тургенев на несколько дней остановился у Хоря. Вскоре к Хорю в гости пришел и Калиныч. Тургенев увидел, что они большие друзья и что Калиныч относится к Хорю с нежностью, которую трудно было ожидать от мужика. Они были очень разными, часто спорили. Калиныч знал грамоту, Хорь нет. Калиныч был романтик, Хорь был рационалист и жил рассудком. При разговоре с Тургеневым о заграничных путешествиях писателя, Калиныча интересовали описания природы, водопады. А Хорь расспрашивал о государственных и административных делах. Хорь накопил деньжонок, был обустроен. Калиныч ходил в лаптях и перебивался кое-как.
Беседы с обоими приятелями были для Тургенева занимательны и интересны.

И.С. Тургенев — Хорь и Калиныч. Прослушать краткое аудио содержание онлайн.

Иван Сергеевич Тургенев

«Хорь и Калиныч»

Поразительна разница между внешностью и бытом мужиков Орловской и Калужской губерний. Орловский мужик мал ростом, сутуловат, угрюм, живёт в осиновых избёнках, ходит на барщину и носит лапти. Калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок, глядит смело, лицом чист и бел, торгует и по праздникам ходит в сапогах.

Охотясь в Жиздринском уезде, я познакомился с калужским помещиком Полутыкиным. Несмотря на некоторые странности, Полутыкин был страстным охотником и отличным человеком. В первый же день он пригласил меня переночевать к себе в имение. Однако до имения было далеко, поэтому по пути мы заехали к Хорю, одному из мужиков Полутыкина.

Его усадьба, состоявшая из нескольких сосновых срубов, возвышалась на расчищенной лесной поляне. Хоря не оказалось дома. Нас встретил его сын Федя и провёл в избу. В избе было чисто, не видно было ни прусаков, ни тараканов. Вскоре на телеге к дому подкатили остальные сыновья Хоря — шесть молодых великанов, очень похожих друг на друга. Мы сели в телегу и через полчаса уже въезжали на двор господского дома.

За ужином я спросил Полутыкина, почему Хорь живёт отдельно от прочих мужиков. Полутыкин рассказал, что примерно 25 лет назад дом Хоря в деревне сгорел, и он пришёл к отцу Полутыкина с просьбой переселить его на болото, пообещав за это платить хороший оброк. Полутыкин-старший согласился и положил Хорю оброку 50 рублей. С тех пор Хорь разбогател и теперь платит уже целых 100 рублей оброку. Полутыкин предлагал Хорю откупиться, но тот отказывался, ссылаясь на нехватку денег.

На следующий день мы опять отправились на охоту. Проезжая через деревню, мы остановились у низенькой избы, чтобы захватить с собой Калиныча, высокого и худого крестьянина лет сорока. Калиныч был человеком самого весёлого и кроткого нрава. Он каждый день ходил с барином на охоту, и без него Полутыкин не мог ступить и шагу.

В полдень, когда жара стала особенно сильной, Калиныч отвёл нас на свою пасеку, в самую глушь леса, и угостил свежим мёдом. На следующий день Полутыкин уехал по делам в город. На охоту я поехал один, а на обратном пути завернул к Хорю. Сам Хорь оказался лысым, низкого роста, плечистым мужиком с курчавой бородой. Беседуя с Хорём, я заметил, что он был человеком себе на уме.

Ночевать я остался на сеновале у Хоря. Утром, за завтраком, я спросил у Хоря, почему все дети, все, кроме Феди, женатые, живут вместе с ним. «Сами хотят, так и живут» — ответил Хорь. Внезапно за дверью раздался знакомый голос и в избу вошёл Калиныч с пучком полевой земляники для своего друга Хоря. Не ожидал я таких «нежностей» от мужика.

Следующие три дня я провёл у Хоря, с удовольствием наблюдая за Хорём и Калинычем. Оба приятеля были совсем не похожи друг на друга. Хорь был рационалист, человек положительный и практический. Калиныч же был мечтательным романтиком и идеалистом. Хорь прекрасно обустроился, завёл большую семью, накопил денег, ладил с барином и прочими властями. Калиныч ходил в лаптях и перебивался кое-как. Когда-то у него была жена, которую он боялся, а детей не было вовсе. Хорь насквозь видел господина Полутыкина, а Калиныч благоговел перед своим господином. Калиныч стоял ближе к природе, он заговаривал кровь, испуг, бешенство, выгонял червей, пчелы ему давались. Хорь же был ближе к обществу.

Узнав, что я бывал за границей, Хорь расспрашивал меня о тамошних устоях и обычаях. Калиныч больше интересовался описаниями природы и городов. Познания Хоря были по-своему обширны, но, в отличие от Калиныча, читать он не умел. Баб Хорь презирал от всей души, и часто тешился и издевался над ними. Он часто подтрунивал над Калинычем, что тот не умеет жить и даже не может себе справить сапог. Калиныч обладал хорошим голосом, часто пел, и Хорь охотно подпевал ему.

На четвёртый день Полутыкин прислал за мной. Мне было жаль расставаться с Хорём и Калинычем. Пересказала Юлия Песковая

В произведении «Хорь и Калиныч» Иван Тургенев выступает как зрелый мастер народного рассказа. В рассказе писатель изображает мужественных людей, у которых прослеживаются яркие народные черты. Одним из важных правил Тургенева является нравственность и достоинство русского человека.

Перед читателем предстает охотник, а для Тургенева охотничья страсть – это главная черта русского человека. Писатель демонстрирует читателю объединяющее дело для барина и мужика. Этот момент и позволяет начать автору свое повествование, в котором четко прослеживаются взаимные отношения рассказчика и народа. Чтобы избежать односторонности во взгляде на мир, писатель рассказывает от лица охотника, заинтересовывая читателя.

В рассказе «Хорь и Калиныч» ощущается простота устной народной речи. У читателя складывается впечатление, будто сама жизнь преподносит нам все яркие, а главное народные характеры, включая прекрасную природу. В это время творческие усилия писателя остаются не заметными. Тургенев представляет читателю два крестьянских характера, которые являются представителями коренной силы нации. Автор подчеркивает, что пока существует крепостное право, светлое будущее ни кому не светит: ни крестьянину, ни дворянину. Данная проблема является общенациональной.

Итак, перед нами главный герой рассказа Хорь. Автор характеризует его как положительного и практического человека, который к тому же еще рационалист. Читатель становится свидетелем того, как Хорю, который поселился на болоте, удается разбогатеть. Писатель характеризует своего героя умелым, умным и покорным. Конечно, он живет не в самых хороших условиях, однако, он умудряется не просто устроить свою жизнь, собрав деньги, он стоит близко к людям.

Однажды, рассказчик познакомился с заикающимся помещиком Полутыкиным. Тот очень любил охоту. Были у него и странности: он просил руки и сердца всех обеспеченных девушек уезда. Когда же он получал очередной отказ, то всё равно продолжал присылать юной особе в подарок различные фрукты из его сада.

Новый знакомый повторял постоянно один и тот же анекдот, который ни разу не заставил улыбнуться ни одного слушателя. Дома он устроил французскую кухню. Добрый Полутыкин в первый же день знакомства с рассказчиком пригласил того к себе переночевать. Чтобы не идти пешком, он предложил заглянуть к Хорю.

Старого хозяина дома не оказалось. Вместо него гостей встретили дети хозяина - шесть очень похожих друг на друга красивых мужчин, пятнадцатилетний парнишка, да Федя - любимец отца. Как выяснилось, это не всё потомство: кто-то в лесу работает, кто-то вместе с отцом в город уехал. Подали телегу с лошадью. По дороге охотники заглянули в контору помещика. Она уже не использовалась, лишь старик Миняич присматривал за ней.

За ужином рассказчик прямо спросил у барина, отчего Хорь живёт не вместе со всеми крепостными мужиками? Оказывается, дом его сгорел, а он и попросил помещика построить дом на болоте. С тех пор Хорь радует Полутыкина хорошим оброком, да помещик хочет ещё накинуть. Странно то, что при наличии достаточной суммы, Хорь не хочет откупаться и стать свободным. Он ссылается на то, что денег нет, хотя оброк доказывает обратное.

Выехав на охоту, гость и помещик заехали к Калинычу. Как оказалась, этот мужичок всегда сопровождал Полутыкина на охоте: носил сумку, ружьё, выслеживал дичь, находил поды, обустраивал место для привала и другое. Калиныч наблюдал за помещиком, как за маленьким ребёнком.

Сильная полуденная жара заставила помещика и рассказчика прервать охоту. Все вместе они направились на пасеку Калиныча, где тот угостил гостей мёдом. Все заснули, убаюканные жужжанием пчёл и шелестом листвы. Проснувшись, охотники пошли гулять по лесу до вечера. За ужином рассказчик поинтересовался, как идёт хозяйство у гостеприимного Калиныча. Помещик объяснил, что из-за постоянных походов вместе с ним на охоту, Калиныч не в состоянии ухаживать за хозяйством, хоть то и находится в исправности.

На следующее утро барин поехал разобраться с нечестным соседом Рассказчик отправился охотиться в одиночестве. Вечером он завернул в избу к Хорю. На этот раз его встретил сам хозяин. Разговор зашёл о том, почему богатый Хорь не желает откупиться от барина. Однако хитрый хозяин так и не дал чёткого ответа. Рассказчик решил остаться на ночь в сенном сарае Хоря. На утро хозяин дома пригласил гостя к самовару.

Как оказалось, все, кроме Феди да пятнадцатилетнего парнишки, уже женаты, но съезжать от старого Хоря не хотят. Так и живут все «хорьки» с отцом. Разгорелся спор между Федей и отцом о женитьбе и роли бабы в доме.В гости к ним пожаловал Калиныч с полевой земляникой, которого радушно приняли.

Ещё три дня рассказчик гостил в доме Хоря, слушая интересные разговоры его обитателей. На четвёртые сутки барин прислал за ним. А ещё через день рассказчик покинул гостеприимную усадьбу помещика.